Ларе-и-т`аэ - Элеонора Раткевич

– Я хоть и не Илмерран… – предостерегающе ухмыльнулся Лерметт.

Эннеари преувеличенно испуганным жестом прикрыл затылок обеими руками.

– … но подзатыльник мне обеспечен – ты это хотел сказать, да? Прости, но ты неправ. То, что ты сказал, не имеет никакого значения – или ты забыл? Скорей уж мне интересно, что сказала Илери… или чего она не сказала… хотя и это не имеет значения.

– Не имеет? – враз похолодел Лерметт.

– Никакого, – отрезал Эннеари. – Ведь она тебя тоже любит.

– Откуда ты знаешь? – выдохнул Лерметт.

– Знаю, – твердо ответил Эннеари. – Уж поверь ты мне.

– Ты… спрашивал ее?

– Нужды нет, – улыбнулся Арьен. – Когда человек полюбил когонибудь из нас, это всегда видно. И если эльф полюбил когото из вас, тоже. А уж если это взаимно… тут уж ошибиться и просто невозможно. Есть определенные признаки, – добавил он невольно, повинуясь повелительному вопросу во взоре Лерметта.

– Какие? – в упор спросил Лерметт.

Застигнутый врасплох Эннеари покраснел до ушей.

– Вам их не видно, – попытался отговориться он, – но они есть. Правда, есть.

Лерметт продолжал выжидательно смотреть на него без единого слова.

– Я… я тебе потом расскажу, – сдался Эннеари. – Потом, не сейчас. Когда время придет. Я расскажу.

Улыбка Лерметта сделалась почти хищной.

– Значит, расскажешь? – осведомился он. – Предельно искренне?

– А как же иначе! – ответил Арьен, с вызовом блеснув зубами в широкой ответной ухмылке. – С братьями ведь подругому просто нельзя. Вообще подругому нельзя. Ни с кем.

Глава 9

Праздник Одинокого Волка

Лерметт был вынужден признать, что его хваленая, на все Восемь Королевств, не считая степи, знаменитая память в които веки дала осечку – она ни под каким видом не желала припомнить хоть чтонибудь более сумасшедшее, чем день рождения поэттармски. Ну должно же быть на этом свете хоть чтонибудь… а не припоминается, хоть ты тесни!

Начать с того хотя бы, что покупных подарков в Эттарме ко дню рождения не дарят. Дурная примета. Крайнее оскорбление. Будь ты хоть престарелая богатая вдова, хоть городской голова – да хоть сам король! – а подарок обязан сделать своими руками, иначе какой из тебя гость! Нет, насчет знатностибогатства гостя в Эттарме не чинятся, да и был ли он хозяевами приглашен к праздничному пирогу – тем более: пришел незван – примут, в лохмотья дран – примут, врасплетык пьян… пожалуй, тоже примут, на то и день рождения, чтобы любого гостя жаловать – кроме тех, кто с покупным подарком явился.

Лерметт ко дню рождения Эттрейга готовился заблаговременно. Оно конечно, всех королей всех Восьми Королевств ко всем праздникам да сообразно сану одаривать – никаких сокровищ не хватит, тут не то, что простой король, дракон по миру пойдет, грошами медными в когтистой лапе забрякает. Обыкновенно ко дню рождения венценосного собрата и поздравительного письма бывает довольно… но тут случай особый. Совершеннолетие прочим дням рождения не чета. Тем более совершеннолетие наследника престола – случись оно дома, в Эттарме, и назавтра же темные кудри Эттрейга накрыл бы королевский венец. Тут без подарка никак невозможно… подарка по эттармскому обыкновению. Своими руками сделанного. Лерметт втихомолку подозревал, что перед королями Восьмерного союза нечасто вставала более заковыристая дипломатическая задача. Сам он едва голову не сломал, покуда измыслил достойный подарок. Что лучшего может один король подарить другому, как не своеручную карту всех восьми союзных королевств! Из всех карт, начерченных без помощи магии, эта была самой точной. Достойный дар. Лерметт, прежде чем выбрал именно его, маялся около полугода, и теперь ему было страшно любопытно, как выйдут из положения прочие гости. Неужели в Эттарме сплошь небывалые искусники проживают? Выходит, что так – иначе эттармцы просто обречены получать ко дню рождения кучи несусветного хлама… но чтото не слыхать, чтобы хоть один уроженец Эттарма на это пожаловался.

Прочие короли, само собой, тоже заранее приготовили свои дары. Может, еще прежде Лерметта. Навряд ли даже Эвелль меньше года провозился с великолепным корабликом – точной копией того судна, на котором он в одиночку расправился с пиратской эскадрой. Кораблик был хоть и невелик, но Лерметт ни на мгновение не сомневался: это суденышко не только на воде ко дну не пойдет, но и груз в обоих своих трюмах снесет изрядный. Орвье, мучительно краснея, преподнес сочиненную им небольшую поэму – интересно бы знать, какое применение найдет ей эттармский волк? Шеррин оказалась вышивальщицей хоть куда: такой пояс любому, пусть даже и королю, честь окажет. Сейгден подарил отменный охотничий нож собственной работы – что ж, по силе у суланца и развлечения. Аккарф, само собой, изготовил талисман – вполне естественный подарок для храмового предстоятеля. Эттрейг принимал дары, не скупясь на ответные улыбки и учтивые слова – и лишь когда Иргитер преподнес ему плетеную перевязь, ноздри его чуть приметно дрогнули, а речь на миг промедлила.

– Я благодарен мастеру, изготовившему подарок, – опустив глаза, молвил Эттрейг.

Лерметт стиснул зубы. Иргитер верен себе – даже ради того, чтобы почтить обычай, не совладал со своим высокомерием, погнушался ручной работой. Или он не рассчитывал, что вручать подарок доведется самолично? Разве что так. О том, что Эттрейг мог ошибиться, Лерметт и не помышлял: волчий нос не обманешь. Не только руками Иргитера пахнет перевязь, а и руками мастера – и гораздо, гораздо сильнее. А Эттрейг умница – как же он ловко вышел из неприятного положения. Иргитера обычай за покупной дар велит не благодарить, а в шею гнать… но не затевать же свару прямо на совете. Тем более что Иргитер как раз на нее и набивается – еще и подумаешь, не нарочно ли, не с обдуманной ли дерзостью он пренебрег традицией? Одно только эттармцу и оставалось – не дарителя, а мастера в ответном слове помянуть. Кому надо, тот поймет, и обычай не нарушен, а со стороны вроде и незаметно, придраться ссоры ради не к чему. Умница Эттрейг. Славно, что бессчастного, хоть и мудрого Трейгарта сменит на престоле именно он. И для Эттарма, и для всех восьми королевств это удача – и еще какая!

После королей, преподносивших дары от имени всей державы, а значит, и сопровождающей свиты, настал черед Аннехары. Лерметту было страх как любопытно, за каким чертом в лесах Эттарма может понадобиться аркан – но Эттрейг благодарил, похоже, совершенно искренне.

Арьен, предупрежденный, как и все эльфы, всего за десять дней, буквально потерял покой и сон: так быстро лютню не смастеришь. Лишь к нынешнему утру он отыскал среди своих запасов нечто достойное эттармского принца.